— Украина планирует синхронизироваться с ENTSO-E (европейская сеть системных операторов передачи электроэнергии), и на этом пути у нас много вызовов, включая техмодернизацию под новые экологические требования. Насколько верен сам путь и его воплощение в реальность?
— Тут нужно начинать с истории. Украина еще в советское время была плацдармом трех энергетических экспансий СССР в Европу, и эта политика началась еще с 1960-х годов.
Первая экспансия — нефть. Вторая — газ. Третья — электрическая экспансия.
Первую экспансию реализовали успешно, хотя и было сопротивление США. Был построен нефтепровод "Дружба", и это при том, что страны Западной Европы вводили эмбарго на поставки соответствующих труб.
Вторая экспансия — газ. К концу 60-х годов СССР вышел на первое место в мире по объему разведанных запасов природного газа. Началось "газовое наступление" Москвы на Западную Европу. В июне 1968 г. был заключен контракт на экспорт советского газа в Австрию. По условиям следующего контракта советская сторона должна была ежегодно поставлять в ФРГ три миллиарда кубометров газа, а немецкая в лице компании Mannesmann расплачиваться трубами большого диаметра. В "сделке века" участвовали также газовый концерн Ruhrgas и Deutsche Bank.
Благодаря бартерной схеме "газ — трубы" в 1974 г. началось строительство магистрального газопровода "Оренбург — западная граница СССР", впоследствии названного "Союз", и проектировалась более протяженная ветка "Уренгой-Помары-Ужгород". Так рождалась в том числе и украинская ГТС (газотранспортная система), которая была рассчитана на объем прокачки до 180 млрд куб м в год и уникальные газовые хранилища с объемом хранения более 30 млрд куб м. Только Украина в середине 70-х добывала 70-73 млрд куб м. Сегодня добыча Украины составляет около 20 млрд куб. м.
Третья экспансия — электрическая. На начало 90-х в Украине было сосредоточено 55 тыс МВт установленных генерирующих мощностей. На территории Украины планировалось строительство еще 5 атомных станций, и это должен был быть колоссальный электроэнергетический комплекс на 100-120 тыс. МВт. Были построены самые мощные ЛЭП (линии электропередачи) на 750 кВ.
До 2014 г. у нас с Европой были связи по линиям электропередачи в объеме 5300 МВт, а с Россией — 3500 МВт. Словом, с Россией и Беларусью у нас связи были меньше, чем с Европой. Украина была самой электрифицированной страной по плотности электрификации, и планировалось все бытовое энергопотребление переводить на электроэнергию. Газификация практически не проводилась.
В первые годы независимости мы даже планировали поставлять электроэнергию в азиатскую часть Турции, для чего планировалось строительство кабеля 500 кВ по дну Черного моря.
— Хорошо. Украина получила часть этой энергетики, которую выстраивала и планировала Москва. Когда начались проблемы с бывшим имперским центром?
— Первая конфликтная ситуация в электроэнергетике возникла в 1999 г. Мы, мягко говоря, не могли найти общий язык, история касалась экспорта российской электроэнергии в Европу. По итогу мы решили отсоединиться от российской и белорусской энергосистем и полтора года Украина работала изолированно, но с экспортом украинской электроэнергии в Центральную Европу. В это же время в Европе начался процесс объединения энергосистем. В это объединение начали включаться бывшие соцстраны, энергосистема Европы укрупнялась, что, естественно, более эффективно. И Украина столкнулась с трудностями по экспорту и техническим стандартам совместной работы с европейской энергосистемой.
В 2002 г. Украина для обеспечения экспорта электроэнергии и обеспечения технической возможности работы с этими странами создает Бурштынский энергоостров и частью своей энергосистемы входит в европейскую энергосистему. Это планировался как первый этап, после чего должна была произойти полная интеграция.
— И что произошло дальше?
— Дальше в Украине "полетело" все, что было связано с интеграцией, поскольку постоянно менялись внешнеполитические векторы развития молодого государства Украина. Потом случилась Оранжевая революция. В Европе в 2004-2005 гг., по моему убеждению, было принято политическое решение, что украинская энергосистема интегрируется в европейскую до 2008 г., а в 2010 г. Украина должна была стать членом Европейского Союза.
Один из первых визитов Президента В. Ющенко был во Францию, одной из главных тем переговоров — вопрос интеграции энергосистемы Украины в общеевропейскую систему. Была создана в Минэнерго рабочая группа, составлен каталог требований. Потом В. Янукович становится премьер-министром и все остановилось.
— И что, на Ваш взгляд, происходит сейчас?
— На мой взгляд, интеграция с Евросоюзом — это единственный путь. И мы движемся по этому пути, но очень медленно. Хотя мы сделали уже достаточно много. Очень серьезным шагом является принятие новой модели рынка электроэнергии в Украине. По своей сути принятая модель является самой эффективной моделью.
— В чем ее эффективность?
— В ценообразовании и организации работы электроэнергетического комплекса работают два принципа: первый — цена формируется онлайн посредством баланса спроса и предложения, второй — главным фактором является текущая цена на топливо в мире. Это система, определяющая справедливую цену на данный момент времени. Без административного ценообразования. Мы же административно много факторов не можем учесть. Эта модель родилась в США, а потом была заимствована европейскими странами. В США эта модель постоянно совершенствовалась, появились рынок на сутки вперед, рынок резервных и балансирующих мощностей, рынок вспомогательных услуг и целый ряд других элементов. Это все элементы рынка, выработанные историей развития практически изолированных энергосистем США, которые вынуждены были обеспечивать надежность поставок электроэнергии и обеспечивать экономическую эффективность.
Европейцы в процессе интеграции начали переходить на американскую модель. Конечно, в Европе есть свои особенности, но база — это американская модель. Мы, к сожалению, провозгласили одно, приняли правильный закон, и в самый последний момент не хватило политической воли. В самый последний момент были внесены ряд существенных изменений и, как часто у нас в стране случается, хорошая реформа дискредитируется.
— Почему?
— Потому что мы возложили публичные специальные обязанности (ПСО) на государственные энергокомпании, для того чтобы избежать резкого роста тарифов для населения. Все это упало на плечи "Энергоатома" и "Укргидроэнерго". Большая часть электроэнергии выпала из рыночного механизма. Не была решена проблема накопившихся долгов. Сохранилось перекрестное субсидирование, поставки по социальным обязательствам, не в полном объёме были разработаны нормативные документы, что привело к спекуляциям, и еще был целый ряд других факторов.
— И что теперь делать?
— Нужно признать, что украинская тепловая энергетика превратилась в ретроэнергетику. Как определить стратегический путь такого энергокомплекса? При том, что есть Россия и Беларусь с новой БелАЭС мощностью 2400 МВт, построенная для поставок электроэнергии в страны Балтии, которые отказались от белорусской электроэнергии. Понятно, что профицитная Беларусь и Россия ищут рынок сбыта, и начинают различными способами заходить в Украину. А у нас то все делается правдами-неправдами, придумываются различные аргументы — то мы импортируем электроэнергию, то мы ее не импортируем. Проводится колоссальная работа для продвижения в Украину электроэнергии из этих стран, а мы этому способствуем. При этом работает очень мощная бизнес-составляющая.
— Как Украина, по Вашему мнению, этому способствует?
— В нашей стране построено большое количество ВИЭ (возобновляемые источники энергии), которые разбалансировали энергосистему, и теперь мы не знаем, что с этим делать. И это было сделано осознанно на законодательном уровне! Электроэнергия ВИЭ отбирала деньги из тепловой генерации, у которой нет возможности проводить реконструкцию, а иногда и закупать топливо. ВИЭ — главный виновник дисбаланса энергосистемы. Мы сами создаем комбинацию, когда не можем обойтись без импорта, и этим его оправдываем. Но заводы и предприятия некоторых бизнесменов хотят получить дешевую энергию по прямым договорам. А россияне сейчас могут демпинговать, чтобы нарастить свою долю на украинском рынке.
— Это что-то подобное тому, что россияне сделали с украинскими нефтеперерабатывающими заводами — зайти и обанкротить путем отсутствия техмодернизации?
— Это другое, но стратегическая логика захода была такая же — зайти и обанкротить. Они скупали НПЗ. Украина ставила условие — загрузить нефтью, и продавала НПЗ. Россияне сначала заполняли нефтью эти НПЗ, а потом, скажем, в том же Лисичанском нефтеперерабатывающем заводе начались якобы "повреждения". И вот результат: из семи НПЗ в Украине остался работающим только незагруженный Кременчугский нефтеперерабатывающий завод.
— Еще есть Шебелинка!
— И небольшой Шебелинский газоперерабатывающий завод. Я это к тому, что нужно понимать, что в Москве мыслят стратегически, и если они демпингуют, то это идет в контексте их стратегических целей. При том, что стратегий по отношению к Украине у россиян много, и все они масштабные.
— Это так было в самом начале, когда планировали энергетическую экспансию в Европу?
— Да, верно! Ничего не меняется. Во-первых, они нам дешевую энергию поставляют, вымывают деньги, а у нас то все технологии устаревают.
Во-вторых, мы взяли на себя обязательства перед Европой по энергорынку по сокращению выбросов, по тарифной политике и многому другому. И все это принималось быстро, ситуативно и рефлекторно. Потому что решения принимались через призму политической и электоральной составляющих, поскольку такая уж у нас страна — молодая, независимая, но неокрепшая.
— А Россия и раньше пыталась не дать уйти от нее энергетике Украины?
— Мы плотно работали с Еврокомиссией в середине 2000-х над интеграцией украинской энергосистемы в европейскую. Я уже об этом говорил. Тогда Анатолий Чубайс (один из идеологов и руководителей экономических реформ в России 1990-х годов и реформы российской электроэнергетической системы в 2000-х годах, автор концепции "Россия как либеральная империя", где главную роль играет экономическая и культурная экспансия. — Ред.) говорил: "А почему это одна Украина, а давайте-ка и Россия будет интегрироваться с европейской энергосистемой и будет общая энергосистема система от "Лиссабона до Владивостока".
Тогда европейцы отвечают: "Давайте! Но вы дайте доступ нам к вашим АЭС, чтобы не было подозрений в использовании "мирного атома" для других, не мирных целей. Россияне сразу сказали: "Это вопрос переговоров!", тогда Украина выдвинула контраргумент: "А давайте Украина интегрируется в полном объёме, а Россия интегрируется с островом — югом России, Краснодарским краем, где нет АЭС".
Это была сложная дипломатическая работа, своего рода игра, чтобы выбить у России "козыри" остановки интеграции Европы и Украины.
— Что на данный момент происходит в Украине?
— Сейчас есть два важных момента — состояние энергетики, особенно тепловой, и Национальный план по сокращению выбросов. Мы взяли на себя обязательства на уровне закона, при этом не определили их финансовую часть.
— А сколько это может стоить, на Ваш взгляд?
— Я думаю, что нужно где-то $4-5 млрд. Но и это не самая большая проблема, на мой взгляд. Самая большая проблема в том, что у нас блоки ТЭС старые, 1960-1970 гг. И вот мы на эти старые блоки хотим ставить новые дорогие системы очистки — это, скажем, $400 млн. Если этот блок проработает еще 10 лет, и мы его выведем из эксплуатации? Что делать с новыми системами очисток? Вот это два ключевых вопроса, которые у нас не осмыслены и на них нет ответа.
— Что в первую очередь нам нужно сделать?
— Первая процедура: сертификация "Укрэнерго". Нужны структурные решения. Недавно президентом подписан "Закон о сертификации "Укрэнерго". Это нужно.
Вторая: каталог требований надо выполнять, надо делать сертификацию генерирующих компаний. Что имеется в виду и что это дает? Например, когда большой блок резко останавливается, то он раскачивает систему. Вот, например, 1 тыс МВт "взяла и упала", и для системы возникает проблема. Но есть техническая возможность — первая степень регулирования, когда все остальные станции подбирают нагрузку автоматически. Все электростанции поднимают генерацию, и это дает время для второй степени регулирования — ГАЭС включаются. Ко всем этим требованиям мы практически готовы.
— А вот эти "зеленые" направления США, Евросоюза, Китая? Что это означает для нас?
— Европейцы идут осознанно к "зеленой" энергетике. В Западной Европе много тяжелых производств уже выведены в Азию или другие регионы. Сначала это сделала Великобритания, когда вывела такое производство преимущественно в Индию, так как с ней у нее остались хорошие связи по имперскому прошлому, и всем было выгодно. Потом другие западные европейцы последовали их примеру. Немцы это сделали быстро, но сейчас они этот процесс притормаживают. У них в 60-х гг. прошлого века были серьезные экологические проблемы, и на этом фоне выросло политическое движение "зеленых". Они начали "колошматить" угольные станции и очень интенсивно развивать ВИЭ. Но для развития этого всего нужны высокие тарифы на электроэнергию. Учитывая платёжеспособность потребителей Германии, этот вопрос не стал для них проблемой. А вот сейчас они уже поняли, что перестарались, поскольку энергосистема Германии разбалансирована. Они начали покупать регулирующие мощности у Польши и Франции, и теперь стараются уже свои балансирующие мощности поднять, а уголь из Китая завозят.
Но стратегическое значение угля будет падать. В соседней Польше уровень потребления энергетикой угля тоже будет снижаться. И здесь, на мой взгляд, открывается временный лаг, который мы можем использовать для решения стратегических проблем.
— Что Вы имеете в виду?
— В этой ситуации мы можем на себя взять максимально возможную долю поставок электроэнергии в Европу. Во-первых, у нас есть линии электропередачи. Во-вторых, очень важно правильно продать "Центрэнерго". Если продать, скажем, французской EDF (крупнейшая государственная энергогенерирующая компания Франции и крупнейшая в мире компания-оператор атомных электростанций), то ей это выгодно — есть три станции, вся инфраструктура, площадки, распредустройства. Попробуйте сейчас в Европе построить электростанцию. Практически невозможно или очень-очень дорого. Французы берут, ставят новый современный блок, соответствующий всем современным требованиям по выбросам.
В общем, нужно заводить в энергетику Украины крупный инвестиционный капитал, который сможет провести модернизацию существующих мощностей, строить новые, и тогда Украина станет крупнейшим экспортером электроэнергии в Европу! Это сложный путь, Но, на мой взгляд, единственный, и он решит целый ряд сложных задач, стоящих сегодня перед нашей страной, и это:
- энергетическая независимость и интеграция в европейский рынок;
- техперевооружение и модернизация, поскольку проблему выбросов Украина самостоятельно не осилит.
- цивилизованная модель рынка, без манипуляций и спекуляций, в ущерб потребителя, прежде всего.
Резюме такое: Украина не сможет отказаться от регулирующей тепловой генерации на угле как минимум до 2040 г.
— А с АЭС как быть, у них большая доля в энергетическом миксе, они тянут на себе много…
— Я думаю, что они еще лет 30 проработают. Это стратегическое будущее энергетики… Вот у меня вопрос: вы верите в электромобили?
— Да!
— А я нет! Я верю в водород.
— Почему?
— Флот, авиация, железная дорога. Не вижу возможности перевода этих видов транспорта на аккумуляторы. Будут строиться малые и средние модульные реакторы 200-300 МВт, обеспечивающие максимальное потребление электроэнергии по мощности. При снижении потребления будет вырабатываться водород, покрывающий все остальные потребности в первичных и вторичных энергоресурсах. Поэтому дальнейшее будущее, на мой взгляд, за комбинацией модульных АЭС и водородных технологий.
