В июне 2017 года Украина согласовала план присоединения к европейской континентальной энергосистеме и организации европейских операторов энергосетей ENTSO-E. Украинский оператор энергосети НЭК "Укрэнерго" рассказал, что переговоры с европейцами длились два года, но на самом деле процесс был запущен гораздо раньше.
Масштаб этого события не оценен пока ни исполнительной, ни законодательной властью. Зато у руководства "Укрэнерго" вскоре после подписания прошли обыски. Это напомнило о том, как в 2005 году произошла смена правительства — когда Украина получила реальный шанс к 2010 году синхронизироваться с европейской энергосистемой. Тогда страна преодолела сопротивление России и скепсис еврочиновников.
Но после объявления недоверия правительству и парламентских выборов, новый Кабмин в первый же день снял вопрос синхронизации энергосистемы с Европой с повестки. И возможно, если бы не война с Россией, Украина бы до сих пор разрывалась между синхронизацией с Европой и полной интеграцией с СНГ.
Как все начиналось и почему Украине пришлось отступить от европейского рынка рассказывает Иван Плачков, министр топлива и энергетики Украины в 1999, 2005-2006 гг.
В 2006 году нам уже согласовали возможность присоединения к европейской энергосистеме. Насколько мы были готовы?
Еще во времена Советского Союза Украина была плацдармом трех энергетических экспансий в Европу: нефтяной, газовой, электрической. Нефтяную реализовали, газовую реализовали, а электрическую — не успели.
В Украине было построено большое количество генерирующих мощностей (в том числе — атомных станций). Если Украина потребляла 25-30 ГВт, то установленных мощностей было 55 ГВт. Планировали строить еще Одесскую, Харьковскую, Чигиринскую, Крымскую АЭС. На существующих станциях планировали больше энергоблоков. Должны были дойти до свыше 100 ГВт, чтобы обеспечивать потребности Украины и экспортировать электроэнергию в Европу.
Украина построила одни из самых мощных линий электропередач в Европу, 750 кВ — Южно-украинская-Исакча, ХАЭС-Жешув. На начало независимости у нас с Россией связей было на 3500 МВт по линиям электропередач, а с Европой — на 5300. Сегодня (остались — Delo.UA) с Европой связи, еще в Советском союзе построенные. А вот с Россией после отключения Донбасса осталось линий на 1800 МВт.
То есть Украина может отказаться от параллельной работы с энергосистемой России?
Когда утверждают о невозможности интеграции с Европой, аргументируют тем, что Украина с 30-х годов работает вместе с Россией. Но мы уже были распараллелены в 1999 году и работали в изолированном режиме полтора года. Сложностей было много, но благодаря профессионализму и ответственности энергетиков, энергосистема работала в штатном режиме.
Это было сделано, чтобы пресечь давление России по поводу транспортировки российской электроэнергии. Тогда соседи обвинили нас чуть ли не в ее воровстве.
Когда я предложил распараллелить наши энергосистемы, то понимал, что это трудно. Но предложил сгоряча, будучи уверенным, что Кучма скажет "нет", а он сказал — "да". Команды президента в то время выполнялись безоговорочно, несмотря на все сложности.
И как все прошло?
Когда я приехал в министерство и сказал, что будем распараллеливаться, то все были мягко говоря удивлены. Но мы это сделали и выдержали. После этого Украина сделала Бурштынский энергоостров, который до сегодняшнего дня работает синхронно с европейской энергосистемой.
В 2005 году, по моей инициативе, Украина подала заявку на членство в Энергетическом сообществе. При поддержке правительства и президента Ющенко, начали активную работу по интеграции украинской энергосистемы в европейскую.
Россия делала все возможное, чтобы ослабить нашу позицию. Чубайс (Анатолий Чубайс, возглавлял в 1999-2008 гг. госмонополию РАО "ЕЭС России" — Delo.UA) и часть украинских бизнесменов от энергетики работали с крупными энергетическими компаниями Европы и убеждали, что это им невыгодно — пойдет дешевая электроэнергия из Украины.
Чубайс предложил работать вместе и интегрировать всю энергосистему СНГ в Европу под лозунгом "от Владивостока до Лиссабона".
Европейский Союз сказал: украинские атомные электростанции отвечают всем международным требованиям по безопасности и эксплуатации, но нам надо обследовать российские. Россия ответила, что не может допустить европейцев к такой глубокой проверке своих электростанций.
Они не допустили европейцев к проверке?
Они работают с МАГАТЭ, но у Европейского Союза требования еще строже. Россия отказала в более глубокой проверке.
Тогда мы предложили Чубайсу (это моя идея была, горжусь ею): Украина может интегрироваться вместе с энергоостровом "Юг России" (Краснодарский край), где нет атомных станций, и параллелиться с объединенной европейской энергетической системой.
Они не пошли на это?
Конечно, не пошли. А мы после этого поехали в Грецию и на первом заседании подали заявку на вступление ассоциированным членом в Энергетическое сообщество.
И через 2-4 месяца, в Софии на заседании Энергосообщество приняло Украину ассоциированным членом.
Параллельно мы работали уже с UCTE (предшественник ENTSO-E до 2009 года — Delo.UA) — подали заявку на присоединение. Приехала группа экспертов из MEA (Международная энергетическая ассоциация) и мы начали отрабатывать каталог требований (для синхронизации энергосистем — Delo.UA), были выделены деньги на технико-экономическое обоснование от Европейского банка реконструкции и развития (ЕБРР). Мы должны были взять кредит порядка 150 млн евро. Из них 80 млн евро направить на модернизацию нашей энергосистемы, систем регулирования, а на остальные — построить метрологический центр качества природного газа в Боярке.
При министерстве была создана совместная группа, которая только этим (интеграцией с UCTE — Delo.UA) занималась. Я как министр проводил совещания два раза в неделю, даже на заседания правительства не ходил, если было совещание по интеграции. В 2008 году уже планировали интегрироваться.
Что это дало бы Украине?
Во-первых, это политический шаг. Как проходил с политической точки зрения процесс вступления в Евросоюз бывших соцстран — Болгарии, Румынии? Сначала они вошли в UCTE, потом — в ЕС. Во-вторых, мы уже были связаны сетями и де-факто одной ногой стояли в Евросоюзе. И потом вопросы адаптации законодательства и экономики решались бы быстро.
Мы в 2008 году должны были работать параллельно с UCTE. Не случилось. Потому что это не нравилось нашим соседям. Они прекрасно понимали, что значит такой шаг.
Правительство Еханурова ушло в отставку и, я думаю, это их рук дело. Первое, что сделал новый министр энергетики (Юрий Бойко, с августа 2006 года — Delo.UA) после меня — отменил рабочую группу и всю работу по интеграции украинской энергосистемы с европейской.
Сегодняшние события подтверждают, что для остановки евроинтеграционного движения Украины, Россия готова практически на все, потому что от этого зависит ее целостность как государства.
Как это восприняли наши европейские партнеры?
Плохо восприняли. Как они всегда воспринимают — не хотите — мы сильно сожалеем, но это ваше решение.
Кто нас поддерживал на пути к UCTE?
Поддерживала очень сильно Еврокомиссия по энергетике с еврокомиссаром Андрисом Пибалгсом (еврокомиссар по энергетике в 2004-2010 гг. — Delo.UA).
Почему интегрироваться в UCTE Украина хотела вместе с Молдовой?
Потому что мы связаны: линия 750 кВ Южно-Украинская АЭС — Исакча, которая сейчас в нерабочем состоянии, проходит по территории Молдовы. Нам надо было ее восстанавливать и без них это было бы проблематично. Тем более, тогда мы помогали Молдове перетоками, и я не сторонник отпускать партнеров.
Тогда Украина, ни с кем не ссорясь, делала свою работу. Мы планировали поставлять электроэнергию в азиатскую часть Турции. Встретились с вице-президентом АВВ, подключился Siemens. Вместе с европейцами планировали из Варны проложить кабеля 500 кВ по морю — для поставки украинской электроэнергии в часть Турции.
Там и сейчас дефицит, и русские будут строить атомную станцию. А мы могли покрыть этот дефицит поставками своей электроэнергии.
Это был не только шанс для электроэнергетики, но и для Украины в целом — мы потеряли колоссальный денежный ресурс, благодаря которому могли бы провести масштабную реконструкцию и модернизацию энергетического комплекса.
В последнее время, честно говоря, я уже думал, что процесс (отказ от интеграции с ENTSO-E — Delo.UA) необратимый.
Тем не менее, этот вопрос вновь на повестке дня.
Да, Украина подала заявку. При правильной постановке вопроса, правильной организации процесса, политической воли высшего руководства страны, я уверен — интегрироваться можно до 2020 года или раньше.
Хотя я не такой оптимист с точки зрения организации работы: не вижу координации со стороны центральных органов власти. Почему, при нынешнем евроинтеграционном векторе Украины, нет отвественного ни в министерстве, ни в Кабмине, для меня загадка. Одно "Укрэнерго" не сможет скоординировать работу "Энергоатома", генерирующих компаний, НКРЭКУ. Все идет ситуативно, рефлекторно. Чтобы это реализовать, украинскому топливно-энергетическому комплексу нужен профильный, желательно первый вице-премьер, который бы координировал работу компаний ТЭК, участвовал в разработке энергетического баланса, который должен стать основой тарифной политики.
Какие проблемы энергетике нужно сейчас решить?
Сегодня у нас есть атомная энергетика, гидроэнергетика, теплоэнергетика. В атомной энергетике идет диверсификация поставок топлива, строительство хранилищ. Но она вырабатывает 60% всей электроэнергии — и это плохо, потому что она работает в таком напряженном режиме, благодаря высочайшему профессионализму, ответственности атомщиков. Им надо дать передышку: чтоб построили еще один блок на Хмельницкой АЭС, посмотрели на Южно-Украинскую АЭС (решение проблемы выдачи полной мощности летом — Delo.UA), закончили Ташлыкскую ГАЭС.
Гидроэнергетика сегодня строит Днестровскую ГАЭС, Каневскую ГАЭС. Для чего Днестровская ГАЭС? Она задумывалась как источник регулирования мощностей, когда Украина должна была поставлять огромное количество энергии в Европу. Днестровская ГАЭС будет крайне необходима после распараллеливания с энергосистемой России, в условиях нового рынка и это будет очень ценная электроэнергия. Станция будет балансировочной для Европы, будет очень экономически эффективной. После завершения строительства и выхода на полную мощность, она станет крупным бриллиантом в энергокомплексе Украины. Ну и теплоэнергетика: проблем много, но одна трудно разрешима.
Украина взяла на себя обязательства по сокращения вредных выбросов, выполнить которые надо в очень сжатые сроки. Чтобы выполнить эти требования надо ставить новые системы очистки на старые энергоблоки. Но блоки ТЭС практически исчерпали свои ресурсы и через 2-5 лет будут массово выводится из эксплуатации. Это одна из важных проблем, для решения которой тоже нет четкого видения в теплоэнергетике.
Есть ли потребность в украинской электроэнергии в Европе?
Европейские страны умные, хотят жить красиво. Химическую промышленность, фармацевтическую они вывели в Индию. Металлургию — в Китай и в Индию. В Европе идет рост потребления электроэнергии, но базовые мощности не строятся, сейчас модно строить возобновляемую энергетику, которая не компенсирует рост потребления.
В энергонасыщенных Германии, Франции, Италии на одного жителя идет в два раза больше электроэнергии, чем на гражданина Греции, Португалии, Балканских стран. Понятно, что их жизнь будет насыщаться кондиционерами, бытовыми приборами. Чем выше уровень жизни, тем выше потребление.
Но если в сети работают станции на возобновляемых источниках на 20 ГВт, для их балансировки нужно держать в резерве 15 ГВт обычной генерации и платить ей. Отсюда высокие тарифы для регулирующих мощностей — они вынуждены на это идти.
Более того, в Европе хотят закрывать атомные и угольные станции. Вот в чем перспектива Украины.
Электроэнергию, как металл или химию из Китая или Индии не привезешь, а с нами даже не нужно строить новые линии — все есть.
Так, наконец-то, будет реализовано "мудрое решение политбюро ЦК КПСС": Украина станет плацдармом поставки электроэнергии в Европу и мы будем поставлять самую высокотехнологичную продукцию, которая существует.
Что произойдет с украинскими компаниями в условиях нового рынка?
Если мы интегрируемся, то, например, государственная компания "Центрэнерго" будет золотая. Сегодня в Европе есть два агрессивные энергетические компании — EDF и CEZ. Предположим одна из них покупает "Центрэнерго", у которой на Трипольской станции есть открытое распредустройство и площадки под шесть старых блоков. Новый владелец демонтирует первый энергоблок и на этой площадке ставит новый. С новыми требованиями, который работает на угле, с новой системой очистки. И лет 25-30 этот блок будет работать. После этого ставят второй, третий блок.
ДТЭК может войти в какой-то консорциум, продать часть активов, самим провести масштабную реконструкцию или построить новые блоки. Такая же ситуация с "Донбассэнерго".
У нас много бурого угля: строй блоки, разрабатывай и сжигай на котлах с кипящим слоем, как в Германии. Будут ставиться новое оборудование, модернизироваться система, ремонтироваться линии и энергетика будет базой для развития экономики.
Просто нам надо согласиться, что Украина будет такой — (с тепловыми станциями — Delo.UA) с очистками и с экологическими требованиями. Это шанс, благодаря которому начнет развиваться вся остальная инфраструктура — машиностроение, приборостроение, строительство.
